20 июля в здании взрослой библиотеки открылась выставка Николая Балагурова.

По залу, где были развешены картины зеленогорского художника Николая Балагурова, бродило несколько человек, в том числе и я. Иначе и не скажешь, именно, бродило, потому что мы до сих пор не научились у старшего поколения культуры общения с картиной. Мы не всегда умеем выбрать нужную, а не только удобную точку созерцания. Правильное представление о картине дает лишь одна точка, которая, несомненно, существует в пространстве и которая является постоянной до тех пор, пока картина висит на стене. Мы мерим изобразительное искусство категориями: ?понравилось-не понравилось? и на этом наше понимание творчества художника плавно закругляется к сравнительной оценке его работ с работами известных нам именитых мастеров. Статьи о художниках, появляющиеся в местной прессе напичканы штампованными прилагательными, которые могут вообще не иметь к самому художнику никакого отношения. Именно размазывая слова по листу, мы, журналисты, чаще всего стремимся разглядеть детали, боимся упустить частности и почти всегда лишаем себя и читателя возможности получить представление о целом.

Работы Николая Балагурова, как мне кажется, для людей не боящихся отойти от ?стены?. Для людей, находящих нужную точку в пространстве. Общее впечатление от выставки у меня сложилось такое, что мы можем увидеть только отрывки нечто целого, извлеченного из определенного настроения. Обрывки мыслей, недосказанность, более того, скрытность. Открытые пространства на картинах всегда ограничены, оборваны. Если это залив ? то ограниченный грядой камней, если лесное озеро ? то скрытое за соснами. Ромашки на лугу ? как в объективе фотоаппарата, только фрагмент, только неуловимый запах цветов. Словно художника не удовлетворяют размеры холста, и мы можем только заглянуть, но не увидеть. Резкие провалы изобразительного пространства в глубину переживаются как своего рода компенсация буквальной нехватки места. Независимость автора чувствуется в каждой работе. Ничего вызывающего, ничего призывающего, ни на что не претендующее, просто рассказанное. Живописный язык Балагурова использует поэтические ?тропы?, проникается особой духовностью, стремится передать в зримых формах не столько облик, сколько внутреннюю сущность явлений. В результате, через локальный образ передается ощущение взаимосвязанности и взаимопревращения вещей, как бы трансформированных сквозь свет и тона картины, движение руки художника.

Зал в библиотеке небольшой и все выставки, проходящие в нем, выстроены линейно. В частном случае с выставкой Балагурова линейность, по моему мнению, является ошибкой. Рушится единство работ, прерывает цветовой узор и оставляет ощущение неловкости, словно ты подглядел что-то интимное, чужое, не для всех. Особое взаимоотношение между душой, временем и пространством. Объединив полотна на стене чуть ли не по временам года, художник упростил, более того сократил общение со зрителем до минимума. И все же Николай Балагуров ? живописец на лету схватывающий и ?прикрепляющий к бумаге? мимолетное душевное движение, живую взволнованность цветком, солнечным лучом. Художник романтического склада, Балагуров сумел до предела сократить расстояние между окружающей нас природой и жизнью человеческого духа.

PS: Здесь Вы найдете фоторепортаж с открытия выставки Н.Балагурова.