|
|
|
|
Послесловие
После публикации на сайте «Териоки» моих воспоминаний я обнаружил, что в них не хватает нескольких эпизодов из прошлой жизни ресторана «Олень», в котором было, как обычно, много смешного и грустного. Сначала я хотел их утаить от читателя, а потом подумал, что это будет выглядеть как-то не по-товарищески. И решил всё-таки предать их гласности.
1. Пенсионеры из ГДР
Первая история, рассказанная мне много лет назад, была связана обетом молчания. Но, по прошествии сорока лет и изменившейся ситуации (ресторана «Олень» больше нет), гриф секретности можно снять. К глубокому моему стыду, я не запомнил фамилию героя этого рассказа. Но, если кто-нибудь узнает в нём своего родственника, пусть откликнется и мы восстановим справедливость. Несмотря на прошедшие четыре десятилетия, постараюсь передать все как можно ближе к оригиналу.
Итак, лето 1972 года. Ресторан «Олень», московское время три часа дня. В ресторане ждут на обед делегацию из ГДР. Я стою на своём рабочем месте. За стойкой бара, со стороны холла ресторана, сидит наш работник по имени Миша. Он трудился у нас водителем на «каблуке» и развозил товар по филиалам. А пока не было развозки, он отдыхал у меня, попивая «Боржоми». Это был улыбчивый мужчина, лет пятидесяти пяти, среднего роста и всегда прибывавший в хорошем настроении.
В положенное время является немецкая группа и проходит к своим столикам. Эта делегация состояла в основном из очень пожилых немцев, большинство которых были искалечены. Кто-то из них ковылял на протезах, кто-то хромал с палочкой, а у некоторых из рукава торчала пластиковая рука в чёрной перчатке. Проходя мимо бара, они вызывали у меня смешанное чувство. С одной стороны, я думал: "Ну что, гады, получили по морде под Сталинградом! Скажите спасибо, что вас тогда не добили, и вы сегодня можете ковылять по земле." А с другой стороны, как-то вроде и жалко их стало. Они уже старенькие, искалеченные и немощные. Это, как у змеи, у которой вырвали ядовитый зуб и она стала не опасной. Вдруг наш Миша, увидел среди немецких пенсионеров высокого седого гражданина, который мирно ковылял, опираясь на трость с круглым набалдашником. Миша резко поменялся в лице, побледнел и быстро ушёл из бара.
Я сразу заподозрил неладное, потому что Мишаня наш никогда таким не был. Так как сразу удрать с рабочего места я не мог, чтобы выяснить причину такого поведения, решил расспросы оставить на потом. Но это "потом" оказалось не совсем близким, потому что всегда, когда я начинал разговор на эту тему, он уклонялся от него. Однако в один жаркий летний день у Мишки рукав на рубашке был расстёгнут и я увидел на руке наколку из несколько цифр. И стал с деликатными шутками допытываться, что это за знаки. Уж не шпионский ли это шифр? Миша, взяв с меня честное слово, что этот разговор останется только между нами и никто в ресторане о нём не узнает, поведал историю, связанную с седым немцем. Наверно, он не хотел ворошить прошлое и вообще было видно, что он неохотно вспоминал о том времени. Вот она, эта история.
Навоевался, москаль
Сентябрь 1941 год, бои под Киевом. Дивизия, в которой служил Миша, целиком попадает в окружение. Без боеприпасов, продовольствия, связи и толкового командования, наши подразделения были лёгкой добычей для вермахта. Миша попадает в плен в конце сентября. Его с несколькими сотнями пленных конвоируют в Киев. Там, на территории киевского артиллерийского училища, провели их сортировку. Немцы приказали: русским солдатам построится в левой части двора, украинским в правой, коммунистам, комиссарам, остальным инородцам остаться на месте. Украинцам открыли ворота и сказали, шагайте хлопцы домой, к своим жинкам. Русским объявили, что в Киеве большевики набезобразничали и теперь надо восстанавливать разрушенный ими город. И они пойдут ремонтировать железнодорожные пути. Прежде, чем вывести пленных со двора, у них на глазах расстреляли человек сто, которые не попали в две предыдущие группы.
Шагая по улице к вокзалу, Мишка увидел открытый люк и нырнул в него. Просидев в коллекторе до ночи, он понял, что его искать не стали и пора выбираться из города. На это у него ушло несколько ночей. Так как он во дворе училища видел своими глазами немецкий «гуманизм», то илюзий по поводу дальнейших своих действий он не питал. План у него был безальтернативный, только пробиваться к своим на восток.
Через неделю голодуха дала о себе знать. Стало ясно, что если не раздобыть еды, то его вояж скоро закончится в какой-нибудь канаве. Выйдя по утру к хутору, он увидел, что дремучий дед с огромной седой бородой во дворе рвёт яблоки. Мишка долго наблюдал за хутором, есть ли в нем немцы. Когда убедился, что всё чисто, окликнул деда. Он сказал ему, что и как, и что он пробивается к своим, на восток. И просит у деда дать ему что-нибудь поесть. Дедушка улыбнулся и сказал: "Да, конечно, хлопчик, я понимаю ситуацию. Сейчас подожди, я тебе вынесу сальца, ты только не уходи." Через пять минут бородатый одуванчик выходит с берданкой на перевес и говорит: "Ну, что, москаль, навоевался? Шагай, пока не стрельнул в башку." Как назло в это время по дороге шёл немецкий конный разъезд. Вот он и принял нашего Мишу от «патриотично» настроенного дедушки.
После ареста его определили в лагерь, который располагался на территории Польши. Его узников использовали для строительства дорог. Наш Мишаня и тут изловчился и удрал из лагеря. Прошёл пол-Польши, почти всю Украину и снова попался. На этот раз немцы узнали про все его «подвиги» и отправили в лагерь смерти в Бухенвальд.
Бухенвальд
По прибытии в лагерь Мише повезло. Он в первый же день познакомился с русским майором-связистом, который в этом заведении был уже пол-года и знал все неписанные законы и порядки. Этот майор рассказал, как надо вести себя, чтобы не умереть с голоду или не оказаться в крематории раньше других. У офицеров администрации и охранников были свои «слабости». Каждый из них использовал служебное положение, чтобы реализовать свои садистские наклонности. Не зря же он орал на улицах "Хайль Гитлер!" И теперь ему этот Гитлер разрешил делать с людьми что угодно. Вот он и делал.
Немцы знали, что узники лагеря на свободу никогда не выйдут и будут обязательно уничтожены в крематории. Но кто и когда, это уже зависело от любого лагерного садиста. А чтобы уничтожение людей не было хаотичным и лишённым какой-либо логики, они придумывали законы и порядки, за нарушение которых полагалась смерть. Вот и получалось, что они вовсе и не виноваты в смерти заключённых. Ну евреев или цыган с инвалидами отправлять в газовые камеры - это вопрос был решён высоким начальством. А вот русские, поляки и всякие там французики, так это они сами виноваты, что не смогли справится со своим разгильдяйством. Любимым занятием у немцев была маниакальная пропаганда немецкого порядка.
Жестокие игры
В течение дня на территории лагеря разыгрывались жестокие игры. Например, если заключённый неправильно снял перед офицером свой головной убор. Снимая «тельмановку», он должен вытянуться во фронт и лихо хлопнуть шапочкой об бедро, чтобы слышен был громкий хлопок. Если хлопка не получалось, то его шапочку офицер вырывал из рук и бросал на проволоку или за неё. После чего, спокойно улыбаясь, уходил по своим уголовным делам. Шапочку, которая, если и не улетела за проволоку, а, зацепившись, висела на ней, всё равно было не снять, потому что часовой на вышке при приближении к проволоке сразу открывал огонь на поражение. Всё это обозначало, что жизнь заключённого будет длиться только до ближайшей поверки. Дабы при ней выявится, что он, потеряв свой головной убор, нанёс Третьему Рейху непоправимый материальный ущерб и за это должен быть наказан. А наказание здесь одно - или медицинский осмотр на «конюшне», в т. н. «хитром домике», где под предлогом медосмотра и измерением роста получает пулю в затылок, или в крематорий, где сначала его повесят на крюке, а потом сожгут.
В Бухенвальде, чтобы выжить, надо было найти золотую серединку. Первое - не быть слишком истощённым доходягой, чтобы не вызвать сомнений в своей работоспособности. Второе - не быть упитанным, чтобы не попасть в «Институт гигиены» для медицинских экспериментов. И третье - не иметь на теле красивой татуировки. Потому что супруга начальника лагеря, Эльза Кох, была большим поклонником этого искусства и коллекционировала красивые сюжеты. Обладателя красивой татуировки сначала вешали на крюке, потом с него снимали кожу с картинкой, затем сжигали в крематории. Но так как наш Миша не обладал нательной живописью, то сия чаша его миновала.
Регулировка веса
Но регулировать свой вес ему всё же приходилось. А как он это делал? Очень просто. Когда надо было слегка поправиться, он занимался воровством. В их бараке раздачей баланды занимались т.н. «зелёные». Это были отъявленные уголовники, которые, выслуживаясь перед эсэсовцами, не уступали им в садизме. Эти мерзавцы забавлялись тем, что при раздаче баланды устраивали игры в «кошки-мышки». Смысл игры был в том, что любой заключённый мог испытать судьбу, как-то изловчится и черпануть из котла полную миску баланды и успеть отскочить. Если он успевал это сделать, «зелёный», оставаясь на месте, подмигивал счастливчику, ну, а если нет, то получал со всего размаху удар по голове черпаком, на котором был напаян толстый слой свинца. Естественно, от такого удара череп разлетался на куски.
Но Мишке удавалось улизнуть от свинцового черпака достаточно много раз, поэтому он к апрелю 1945 годе оказался среди живых. Его везением было и то, что он сразу попал в «Большой лагерь», а не в «Малый», из которого был путь только в крематорий. Второе везение то, что он попал работать не в каменоломню, а в садоводческую команду.
Я не буду описывать все подробности тех ужасов, которые он пережил, я думаю, что их уже и так достаточно. Концовка была такая. Начало апреля 1945 года, Американцы находятся в 10-15 км от Бухенвальда. Немцы, понимая, что союзники уже рядом с лагерем и сегодня - завтра будут здесь, стали разбегаться, кто куда. Поскольку они понимали, что если американцы их застанут в лагере среди сотен трупов, валяющихся во дворе лагеря, то им мало не покажется.
Дело в том, что для сжигания трупов в крематории использовался кокс, а он кончился ещё в марте месяце. Поэтому сложилась такая неприглядная картина. В Бухенвальде существовал комитет сопротивления. Когда все поняли, что охрана на половину разбежалась, а оставшиеся немцы способны уничтожить узников лагеря, решили поднять восстание. Числа одиннадцатого узники атаковали охрану. Выбили её из ворот лагеря, сбили с вышек пулемётчиков и разгромили административные здания. Прорвали в некоторых местах колючую проволоку. Выйдя за пределы лагеря, заключённые ловили сбежавших в ближайший лес охранников. Суд над ними и исполнение приговора занимал минуты две. Естественно о пощаде не было и речи. В административном городке, лагерная обслуга со своими семьями, которая не успела сбежать, попадала под горячую руку узников. Своих обидчиков они убивали, не обращая внимания ни на пол, ни на возраст.
Миша к вечеру 11 апреля вспомнил о своей заначке. Это было четыре сырые картошки, запрятанные у стены барака. Он, соображая, что война войной, а ужин по расписанию, пошёл извлекать сокровища. Достав картошку из тайника, стал думать, как её испечь или сварить. Первая мысль пришла, что можно использовать печь крематория, но они стояли уже остывшие. Тогда, он заглянул в служебное помещение, которое находилось рядом с залом крематория. Там, он увидел печку, в которой были горячие угли, вот он туда и пристроил своё картофельное яство. Прошло минут пятнадцать-двадцать, вдруг дверь открывается и в помещение заходит эсэсовец, вдрызг пьяный. Это был труженик крематория, который больше всех любил бросать «тельмановки» на проволоку. А тут он стоял, выкатив глаза, и никак не мог понять, что здесь делает этот русский зэк. Видно выпитый им шнапс отнял 80% разума. И он даже не слышал стрельбы на улице. Постояв несколько секунд, и помотав головой, он стал уходить. Сделав пару шагов, остановился, вытащил из кобуры парабеллум и, не поворачиваясь, выстрелил наугад несколько раз. Пули все пролетели мимо цели. Миша, видя, что пора делать ноги, быстренько вытащил картошины из печки и дал дёру. Убегая, он как профессиональный жонглёр, чтобы не обжечь руки, подбрасывал картофель перед собой и радовался, что эсэсовец не попал в него. Ещё хорошему настроению способствовало то, что его ждал роскошный ужин из четырёх картошин.
Смена караула
Через три дня, пришли американцы, отремонтировали колючую проволоку, поставили на место вышки и установили на них пулемёты. Всех узников вернули обратно за проволоку и сказали, что надо подождать, пока власти их стран не заберут своих граждан на Родину. А рыскать по европейским городам и заниматься погромами американцы не допустят. Наши ребята поняли так, что одна охрана сменила другую. И, если ждать, пока наши власти отважатся их забрать, то может пройти лет сто. Поэтому они решили бежать и от американцев.
Через пару дней им это удалось. Миша удрал со старым знакомым майором, который научил его тонкостям лагерного жития бытия. Через некоторое время ребята вышли на нашу воинскую часть. А там они попали в лапы «Смерша». Допросы продолжались несколько дней. Майор, который прожил в Бухенвальде с 1941 года по 1945 год, и, пройдя все муки ада, не выдержав допросов, выбросился с четвёртого этажа и разбился насмерть. Мише дали десять лет магаданских лагерей. Освободился он в 1953 году и приехал жить в Зеленогорск. А седовласый старичок, пенсионер из ГДР, у которого была в руках трость с набалдашником, это тот самый эсэсовец, служака из крематория, любивший кидать шапочки на проволоку.
Теперь я понял, почему у Миши всегда было хорошее настроение. Неужели надо пережить столько ужасов, чтобы научится ценить жизнь и радоваться ей.
© В. Соколов, август-ноябрь 2012, специально для сайта terijoki.spb.ru.
© Публикация terijoki.spb.ru. Фотографии из личного архива В. Соколова и коллекции сайта terijoki.spb.ru.
Обсудить статью на форуме.
Последние комментарии:
13-05-2015 16:49 Anonymous
08-12-2012 16:46 Молчанов
03-12-2012 20:38 abravo
15-09-2012 12:28 manique
14-09-2012 17:14 manique
спасибо огромное автору за его труд.
14-09-2012 02:08 Anonymous
09-09-2012 10:05 Lion08
06-09-2012 20:10 Anonymous
24-08-2012 01:18 KonstantinS
23-08-2012 21:59 abravoЦитата:[Воспоминания великолепны! Но нет ли ошибки в датировке предпоследней фотографии в первой части (Слава Соколов в школьной форме и фуражке)? Там написано: 1952 г. А школьная форм...