|
|
© А. К. Молчанов
Хейкки Кальюнен был колоритной фигурой, и о нём осталось немало свидетельств.
Хейкки Герман Анттиевич Кальюнен родился 02.07.1893 в дер.Лопола Сортавальской вол. Выборгской губ. в семье Антти Кальюнена и его жены Марии, урожденной Сеппянен. В семье было 9 детей, но Хейкки был 4-м и первым выжившим – первые трое умирали, не прожив и года /15/.
Его фамилия, означающая "лысинка", довольно редкая, людей с такой фамилией сравнительно немного:
В 1913 г. Хейкки Кальюнен, по профессии шорник, переехал в г. Сортавала. Из мест его последующего пребывания разные источники упоминают несколько, впрочем не исключающих друг друга:
"Вяхя связывала дружба с Хейкки Кальюненом – тем, что читал стихи, поднявшись на рулон бумаги, и чьё любимое присловье "обрубок сейма" ходило тогда по Дубровке. Он приехал в Дубровку эмиссаром, каких немало наезжало в Дубровку, и застрял. Читал революционные стихи, но они не кормили, устроился на фабрику шорником по конской сбруе." Впрочем, сам Тойво Вяхя /2, с.69/ упоминает о нём весьма сдержанно.
В начале 1918 г. (судя по всему, в конце января - начале февраля) они едут в Финляндию "финские вагоны, в отличие от русских, были красного цвета. "Теперь всё наше, - говорил Кальюнен,- мы поезда тоже перекрасим в красные" ." /4, сс.97-101/
А в Терийоки к тому времени события разворачивались следующим образом:
Штаб красных был на железнодорожном вокзале. На верхнем этаже, где было жилище расстрелянного Кальюненом начальника станции, сразу разместился Кальюнен, помощниками которого были Антонов, Яковлев и другие. В буфете ело начальство, в станционном зале – рядовой состав. Пленных и заложников отводили в книжный киоск или в багажное отделение. Расстрелянных и погибших относили в склад срочных грузов. Кальюнен сразу захватил высшую власть в Терийоки, и никто не смел ему в этом препятствовать /15, д.12, д.39; 10, ss. 75-87./
Особенностью Кальюнена был особо жестокий метод допроса, который применялся ко всем задержанным. От этого не избавлялись даже доставленные на допрос на основании подозрения или совершенно необоснованного доноса. Допрашиваемого ставили в зале станции к стенке. Если ответ не удовлетворял допрашивающего, следовал пистолетный выстрел рядом с головой допрашиваемого. Кальюнену, говорят, важно было постоянно подтверждать свою славу хорошего стрелка. Чередование вопросов и выстрелов продолжалось, пока у допрашиваемого выдерживали нервы. Выстрелы вслед приведённому в ужас и пытающемуся бежать допрашиваемому могли быть смертельными. Иногда смертельная пуля настигала жертву после долгой погони. /10, ss.95-113/.
Пытавшийся воспрепятствовать злодеяниям Кальюнена сам мог бы быть убит /15, д.12/
Впрочем, по крайней мере двоим удалось вырвать из рук Кальюнена, говоря о них только хорошее - домовладельца по имени Эса Ахтиайнен и владельца кафе Янне Круси – но он потребовал отступные1000 рублей. Как пишет Эстер Кяхёнен, некоего Оскара, как и многих других, поставили к стенке. Кальюнен попытался сначала пощекотать ему нервы, выстрелами делая ему пробор в волосах. Тогда Оскар рявкнул: "Стреляй, чёрт, весь день что ли будешь возиться?" Кальюнен так удивился, что отправил Оскара восвояси, а потом отпустил и других./6, ss. 329/.
Генерал Кальюнен был видный мужчина – рассказывает Сайми Валтасола Хотя он вовсе не был генерал в полном смысле слова, его поведение было по-военному авторитарно. Униформа была из русского военного сукна, а сбоку штанов были красные полосы. На голове была белая меховая шапка, а впереди на ней квадрат из красной ткани и на нём кокарда, надпись на которой Сайми не успевала прочесть. В его наряд входила длинная шашка, а на боку был браунинг в кожаной кобуре. Генерал ездил на чёрном скакуне в сопровождении своего штаба.
|
| Хейкки Кальюнен со своим штабом. Фото из кн.: J. O. Hannula. Suomen vapaussodan historia (История освободительной войны в Финляндии). - Porvoo - Helsinki: WSOY, 1956. |
 |
| "Генерал" Хейки Кальюнен на похоронах красногвардейцев весной 1918 г. Фото из кн.: Pekka Nevalainen: Punaisen myrskuyn suomalaiset: suomalaisten paot ja paluumuutot idästä 1917-1939.- Suomalaisen Kirjallisuuden Seura.- Helsinki, 2002. S.88. |
Отец Сайми ездил за сеном на "Верхние земли", под сеном привозя мясо, которое жарили ночью, тайком. Тем не менее, эти поездки вызвали подозрения. Когда отца привели к Кальюнену, произошел примерно следующий разговор.
-Слушай, ты не думай, что самый умный…
-Если не видишь вины, то отпусти,- сказал тогда отец.- Красным не стану… - Он не моргая, смотрел в глаза Кальюнену.- Я жду.
Кальюнен отложил оружие и буркнул:
- Понизу ходи. /10, ss.75-87/
Как вспоминает Ильмари Хеланто, живший тогда в Куолемаярви, в один зимний день Кальюнен прибыл в группой телохранителей на ст. Куолемаярви. Принадлежавшие к группе охранников два десятка человек были все с красными лентами на шапках и рукавах. Патронташи были крест-накрест на груди и на поясе. Были сабли, маузеры и наганы на боку, всегда звон и лязг оружия, резкие свистки и трубные звуки. Даже лучшие вестерны не могли так потрясти мне душу, как это зрелище. У всех в группе телохранителей – яростный, дикий блеск в глазах, сам красный генерал с мрачным выражением лица, высокий, статный мужчина, которому я был едва по пояс. Резкими шагами он шел впереди своей группы /10, ss. 95-113/.
"Красные дни" в Терийоки продолжались с 28 января по 23 апреля, когда белые после боёв под Рауту (Сосново), заняв Кивеннапу (Первомайское), направились к железнодорожной линии Петроград-Выборг. В Трийоки (Зеленогорск) на товарных путях собирали товарные вагоны для эвакуации семей "красных" в Россию. В районе Райвола (Рощино) фронт укреплялся для отпора. Грохот орудий приближался. Начались последние разборки на вокзале.
Отец послал низкорослую Сайми посмотреть обстановку, и вот Сайми прокралась туда, как совсем другой человек, стараясь выглядеть, насколько можно, по-детски.
-Там ждут бронепоезд,- рассказывала, вернувшись, Сайми.- Там в зале ужас как много пустых консервных банок, и все сиденья вперемешку. Кальюнен стоит на платформе, ждёт поезда. На нём лишь военная гимнастёрка и фуражка на голове, и ещё такой длинный ящик стоит, наверное, шашка и форма.
-Что ты, девочка, тут глазеешь,- крикнул он Сайми. - Там на товарной станции вагоны, туда иди.
Тем временем подошел бронепоезд и забрал последних отъезжающих. / 10, ss.75-87/
Об уходе из Терийоки рассказывал на вернувшийся в Финляндию 30.08.1921 г. железнодорожник Юхо Туомович Риута, бывший у Кальюнена "комиссаром движения", и при отходе ехавший в паровозе второго поезда, и более подробно – Эстер Кяхёнен. Станцией Куоккала (Репино) овладели уже 23 апреля, здесь был жестокий бой и к вечеру Куоккала была уже во власти белых. Когда Кальюнен рано утром 24-го выехал из Терийоки в Россию, он со своим штабом находился в шедшем впереди бронепоезде, следом шел санитарный поезд. На ст. Куоккала Кальюнен не заметил никакого движения. Он остановил поезд и вошел в здание станции: оставленные там для охраны усталые люди спокойно спали. Все эти 5-6 человек были застрелены на месте спящими. Когда Ю.Т.Риута прибыл туда, здание станции горело, а на путях было много трупов /15, д.12; 6, ss.52,53/.
В Петрограде тогда скопилось около 10 000 финских беженцев. Вот как пишет об этом Ярмо Ниронен. "Комитет по делам эмигрантов принял решение подыскать финнам новое место для размещения. Их по-домашнему, на финском поезде, перевезли в Вологодскую губернию, в деревушку Буй. В головном вагоне, что был когда-то салоном генерал-губернатора, ехал разодетый как рождественская ёлка "красный генерал" Хейкки Кальюнен. Он считал себя предводителем бедноты, а противники считали его мучителем и убийцей, который даже кормился за счёт русских женщин. Домашний уют закончился в Буе и окончательно исчез после того, как их всех порознь развезли по всей осоветившейся земле. Примерно 200 человек закончили свой путь в Омске." /1, с.76/.
Далее, в мае 1918 г. Хейкки Кальюнен оказывается в плену у войск Колчака в г. Тюкалинске, примерно в 300 верстах к северо-западу от г.Омска Осенью 1918 г. красные освобождают город, и Кальюнен едет в Омск. Поздней осенью и в начале зимы 1918 г. Кальюнена видели на лесозаготовках вблизи г. Омска /15/. Далее в вышеуказанном источнике годовой пропуск - возможно, именно в это время Кальюнен был командиром эскадрона воевавшей против Колчака 5-й армии, как упоминается в письме Л.А.Андерсон И.М.Петрову / 4, с. 372/.
Летом 1920 г. Кальюнена встречают на улице Омска. Кальюнен загорел и очень исхудал. На нём кожаная военного покроя одежда и обычная фуражка с козырьком. На поясе пистолет и длинный финский нож. В это время Кальюнен собирает добровольцев в так наз. ударную группу, и ему удаётся собрать около 100 человек /15, дд.5,6. /
Пишет об этом и Тойво Вяхя. "В 1920 г. он стал другим, представительным и очень важным. "Сапоги мои, - говорил – генеральские. Сам с генеральских ног снял. А перстень этот, - он показал толстое золотое кольцо с малопонятным рисунком на большом пальце левой руки, - моя личная печать." Кальюнен намеревался сформировать кавалерийский полк из одних только финнов." / 2, с.69/ .
Более подробно и, замечу, более сочувственно описывает эту встречу О.Н.Тихонов /4, сс.133-138/, которому Тойво Вяхя рассказывает, что, вернувшись в Омск, он попадает в ревком к Акселю Кивиниеми, который говорит: "Недавно под носом у ревкома один проходимец сформировал свой собственный финский полк, вооружил и в колчаковскую форму обмундировал, даже эшелон захватил для отправки в Питер, а оттуда – в Финляндию, революцию доделывать. <…> Сидит теперь в кутузке, Наполеон паршивый, и я не могу допытаться, кто он и в каких чинах. "Я, кричит, поэт революции, а ты – обрубок сейма!" <…>
 |
| Командир финских красногвардейцев. Фото из кн.: J. O. Hannula. Suomen vapaussodan historia. - Porvoo - Helsinki: WSOY, 1956. |
Нельзя было усомниться, что человек, которого вывели, действительно лицо важное и высокопоставленное: благородным блеском играли хромовые сапоги со шпорами, из голенищ по синим штанам тянулись лампасы, стоячий воротник зелёного френча, отсвечивая золотым шитьём, упирался в заросшую незнакомую морду. <…>
- Топи! Терве, Топи! – вдруг нежно и певуче прозвучал голос, которым мог говорить только один Кальюнен ["Топи" - ласкательное от "Тойво"].
- Терве, Хейкки!
- Скажи, что у тебя общего с этим обрубком сейма? Всё так же нежно спрашивал Кальюнен.- С этим пораженцем? С этой тухлой отрыжкой борова Маннергейма?
Вот это он, наверное, зря."
Последовала небольшая потасовка.
"Кальюнен оправлял свой жалкий мундир.
- Вот так душат революцию, Топи.
Но Кивиниеми на колкости не реагировал. Волевой человек с изношенными нервами, он, очевидно, знал свои слабости и остерегался их.
- Откуда, Вяхя, вы знаете этого человека?
- По Хельсинки и по Невской Дубровке. Он социал-демократ, рабочий поэт Кальюнен. Мой друг."
Кальюнен освобождён, Тойво Вяхя получает направление в интернациональную военную школу. Вместе они идут по улицам Омска.
"- А тут был мой штаб,- показал Кальюнен на школу <…>, я в этой школе полк формировал. Жаль, тебя не было, я бы дал тебе батальон. Честно, дал бы, но тебя не было.
- А зачем ты так вырядился?
- Чтобы народ за мной шёл. И за мной шли, Топи! Ты не думай, я этот костюм в бою взял. На мне много крови, Топи, и я больше не пишу стихов."
После этого Хейкки Кальюнен – физкультурный руководитель в Омске. В его группе – пловцы и велосипедисты, в августе 1920 г. он со своей группой был на тренировках в Москве. Он встречен и в Петрограде, при чём сказал, что намерен ехать в Швецию /15, д.8/, но дальше намерения дело, видимо, не пошло. Летом 1921 г. Кальюнен вместе с двумя другими финнами содержат сельский дом в финском селении Хельсинки в 12 верстах от Омска. Он возглавляет спортивные команды, заставляя финнов вступать в своё спортивное общество. Он, говорят, мог даже застрелить не поддающегося на агитацию финна, хвастливо рассказывая о своих подвигах в Финляндии и всё ещё намереваясь вернуться в Финляндию мстить буржуям. В 1921-1922 гг. он приезжает в Москву /15, д.13/.
В 1922 г. Кальюнен возглавляет Российский отдел Спортивного Интернационала, судя по его подписи на телеграмме 14.09.1922 в Спортивный союз рабочих Финляндии /15, д.15/. В середине марта 1923 г. из Советской России заказано 3 000 пар спортивной обуви и 2 000 пар лыж (в целом на 3 млн. финских марок), заказ подписан Кальюненом /15, д.17/. В 1924-1925 гг. Кальюнен – инструктор по спорту и руководитель московской государственной фабрики спортивных принадлежностей /15, д.21/. В 1931 г. он ежемесячно инспектирует фабрику "Спорт-инвентарь" на ст. Сходня в 35 км от Москвы /15, д.36/.
Он выполняет и другие задания. Так, в газете "Вапаус" № 104 от 10.09.1929 г. отмечено выступление Кальюнена в Москве на собрании, посвящённом 9-летию перестрелки в Клубе Куусинена в Петрограде 31.08.1920 г. /об этом инциденте см.11, ss.219,220/. В 1932 г. Кальюнен – следователь погранохраны, у него на воротнике 4 прямоугольничка /15, д.40/. В 1934 г. в Ленинграде на Астраханской 20, в общежитии финских перебежчиков, человек сто захотели легально вернуться в Финляндию - их называли предателями, и Кальюнен угрожал застрелить их, как в 1918 г., делая пробор в волосах /15, д.35/.
В 1938 г Кальюнен арестован, исключён из партии и осуждён на 15 лет; причина не сообщается. В это же время были осуждены Гюллинг (за национализм), Ровио, Симо Суси, Ууно Пелтола, Калле Лепола и Тююне Токои. Первые сообщения этого рода, пришедшие, естественно, с большим запозданием, датируются концом апреля – началом мая 1938 г. /15, дд. 38,39/.
О.Н.Тихонов /4, с.372/ пишет, что Кальюнена забрали в 1937 г. Больше о нём не слышали. Жена его, Эдла Монтонен /15, д.26/, вроде уехала в Финляндию, детей у них не было.
Литература
Последние комментарии: