«Териоки» — так называлась дачная местность на северном берегу Финского залива. Там, в пятидесяти с лишним верстах от Петербурга, за русско-финским рубежом, провели около года «не дачники, а неудачники», как их прозвал один журнальный шут. Это были зимогоры поневоле, высланные из столицы царства произвола петербургские деятели науки и культуры.

П. Ф. Лесгафт

М. М. Филиппов

А. М. Коллонтай

В числе изгнанников был и мой покойный отец, ученый-энциклопедист Михаил Михайлович Филиппов, основатель и редактор прогрессивного журнала «Научное обозрение». Его товарищами по изгнанию оказались и сотрудники журнала: Александра Михайловна Коллонтай, Владимир Михайлович Бехтерев, Петр Францевич Лесгафт.

Незадолго до высылки из Петербурга создатель научной школы физического воспитания опубликовал вторую часть своего известного педагогического труда «Руководство по физическому образованию детей школьного возраста». В Териоках, в кругу просвещенных изгнанников, эта скромно изданная книга вызвала разноречивые суждения. Дело в том, что там, кроме группы «научнообозренцев», державшихся под знаменем марксизма, были и либералы, тяготевшие к органу народников журналу «Русское богатство», — В. В. (Воронцов), Богучарский, Фальборк, Чарнолусский и другие.

Как-то морозным зимним вечером, в самом начале 1902 г., на дачу Богомолова¹, где поселилась редакция «Научного обозрения», потянулись отцы и матери семейств «териокской колонии изгнанников». Проверив на собственных детях действенность педагогической системы Лесгафта, они решили обменяться мнениями.

Со вступительным словом выступил редактор «Научного обозрения».

— Давно уже педагогический мир ждет выхода в свет книги Лесгафта. Мне кажется, что она вполне оправдывает наши ожидания. До сих пор руководства по физическому образованию — не только у нас, но и за границей — составлялись педагогами или врачами. Преимущество профессора Лесгафта состоит в том, что он — прежде всего анатом и физиолог, глубокий знаток строения и отправлений человеческого тела. Поэтому-то труд его имеет особое научное значение. Педагогическая система Петра Францевича будет в наибольшей степени способствовать росту здорового ума в здоровом теле. Можно не разделять некоторых взглядов нашего профессора, но раз мы примем его исходные посылки, выводы неизбежно последуют из представленных им научных данных. Мне кажется, например, что можно не сойтись с Лесгафтом по вопросу об упражнениях, требующих сильных ощущений. В самом деле, Петр Францевич, если не приучать с юных лет к сильным ощущениям, то потом они покажутся просто невыносимыми! Я вспоминаю, как меня учили в детстве плавать: взяли и бросили, так сказать, в морскую пучину. Волей-неволей я вынужден был выплыть на поверхность. Такой урок пригодился мне кстати: как бы ни швыряла меня с моими рукописями царская цензура в пучину запрещений, я все же как-то выплываю и проталкиваю их в печать. — Согласен с вами, Михаил Михайлович, — сказал профессор, — правда, лишь наполовину... Но заставлять ребят вертеться колесом на турнике? Да с равным правом можно было бы их, как это кое-где еще практикуется, сечь розгами или приучать с малых лет к питью пива на немецкий лад, либо приохочивать к раскурке табака на турецкий манер!

Петр Францевич, удобно разместившийся на турецкой оттоманке, иллюстрировал свои слова образной жестикуляцией, изображая то пьяниц, то курильщиков, то «рукоприкладцев».

— А почему вы, Петр Францевич, отвергаете физический труд как основу воспитания? — обратился к Лесгафту сидевший рядом с ним пожилой экономист-народник Воронцов.

Лесгафт немного помешкал с ответом.

— Я вам отвечу за Петра Францевича, — отозвался Михаил Михайлович, — пусть он меня поправит, если я не прав.

— Отвечайте, отвечайте, я еще выскажусь позже! — весело воскликнул Лесгафт, подхватывая с подноса чашечку и отхлебывая чай.

— Ну что же сказать о физическом труде детей? В недавнюю пору так называемых народнических увлечений с их, в сущности, мещанскими теориями, у нас бродили идеи «опрощенства». В то время мог нашуметь такой вульгаризаторский «трактат», каким было сочинение С. Н. Кривенко о воспитании детей физическим трудом. Автор этого, с позволения сказать, трактата настойчиво пропагандировал свою теорию «педагогического опрощения». Смысл ее состоял в том, что физическое воспитание нужно в основном свести к приучению детей к ручному труду. Характерно, что Кривенко совершенно не учитывал анатомо-физиологические особенности детского организма. Теория эта многим казалась весьма радикальной. О научности ее мало кто заботился, меньше всех об этом думал сам Кривенко. Ему не приходило в голову, что, в сущности, он проповедует «р-радикализм», близкий к практике тех самых буржуа, против которых ополчался сам! Действительно, детский труд — разве это не одно из вожделений буржуа? Псевдонаучный трактат Кривенко — один из образчиков того субъективного метода, радикального сумбура, который преподносили нам под видом самых передовых идей, которым пробовали одурять нас. Теперь, читая книгу профессора Лесгафта, можно вполне убедиться, как порочны узкоутилитарные взгляды людей, с высоты величия смотревших на научный объективизм. Будучи истинным ученым, Петр Францевич знает, что хотя наука и должна служить практике, но от делячества она далека. Это относится и к рациональной педагогике вообще, к учению о физическом воспитании в частности.

Затем поднялся Воронцов — бородатый мужчина с проседью в волосах.

— Вашу книгу, Петр Францевич, можно разобрать по двум разделам. В одном мы находим описание подвижных игр и разных там физических болтаний, в другом вы разводите методику. Описательный раздел особых замечаний не вызывает, хотя и здесь я мог бы указать на некоторые промахи и упущения...

— Нет, непременно укажите, если это так! — горячо воскликнул Лесгафт.

— Ну что вы! Это все такие малозначащие мелочи, о которых не стоит говорить. Разве только вот что: вы отдаете предпочтение тому способу плавания, который сходен с лягушачьим. Если верить вам, другой способ (вы называете его плаванием на боку, народ же — «саженками») требует гораздо большего мышечного напряжения. А мне кажется, что при плавании саженками пускаются в ход более сильные мускулы, сгибающие руку, а при плавании «по-лягушачьи» — более слабые, мышцы-разгибатели. Что касается методического раздела вашей книги, то вы, Петр Францевич, желаете поставить свою систему в основу не только физического, но и умственного развития. А мне думается, что физические упражнения должны иметь своей ближайшей целью лишь телесное развитие. Заботу же об умственном и нравственном развитии нужно предоставить представителям других отделов нашей педагогики.

Кончая речь, Воронцов машинально перелистывал книжку ежемесячника «Русское богатство» — органа народников, которых «научнообозренцы» остроумно величали «ублюдками народовольцев».

— Устами Воронцова гласит само «Русское богатство», не так уже богатое педагогическими мыслями. Увы, не найдешь их и в «Русской мысли», в другом журнале либералов! — едко заметил Лесгафт. — Постараемся, однако, объясниться. Если физическое образование, руководимое научными основами, приучит подростков к координации движений; если оно укажет педагогические способы подготовки к производственным профессиям по слову обучающего; если нам удастся победить кулачный произвол, и в наши дни допускаемый в этом разделе педагогики, то моя цель будет достигнута. Скажу еще несколько слов Воронцову-Вэвэ. Он уверяет, что плавать саженками легче, чем по-лягушачьи. Общего положения, что сгибатели всегда сильнее разгибателей, насколько мне известно, нет. На ноге, например, разгибающие мышцы развиты лучше. Они-то и удерживают тело в вертикальном положении на почве, а в воде, при плавании по-лягушачьи, толкают его в горизонтальном направлении, как это показал мне летом отличный пловец Михаил Михайлович.

Далее, Воронцову-Вэвэ не нравится и то, что я будто бы переоцениваю значение физических упражнений и преувеличиваю вредность сильных ощущений. Постараемся во всем этом немного разобраться. При обучении ребенок и подросток знакомятся с собственными ощущениями, сопровождающими каждое действие, приучаются с известной чуткостью их отличать. Так вот, сильные ощущения снижают чуткость восприятий и «отзывчивость» на них. Как при физическом, так и при умственном образовании нужно, чтобы ребята научились мысленно разъединять и сравнивать свои действия, учитывать и то, что влияет извне. Надо содействовать развитию наблюдательности, сознательности, согласованности действий. Нельзя командованием, окриками и физическим воздействием снижать впечатлительность и внимание детей. Главная цель физического образования — научить школьника умению ограничивать произвол своих действий и управлять собой, подготовить его к труду...

Диспут был внезапно прерван: в гостиную вошли дети. Их встретили молодые участницы дискуссии: две лесгафтички — Чулицкая и Познер — и три бестужевки.

Одна из бестужевок еще до окончания Высших женских курсов напечатала в «Русском богатстве» очерк о студенческой жизни русских курсисток; затем, уже учительствуя в Петербурге, она стала сотрудницей «Научного обозрения», где легально высказывались марксистские мысли (правда, с большими цензурными урезками). Звали эту учительницу Любовью Ивановной.

Другая учительница — тоже выпускница Высших женских курсов — в девяностые годы преподавала вместе с Н. К. Крупской в воскресной школе взрослых за Невской заставой. С 1898 г. она была членом РСДРП. Звали ее Прасковьей Францевной².

Третья — известная марксистка Коллонтай, активно сотрудничавшая в «Научном обозрении», писавшая, в частности, об экономическом положении трудящихся в Финляндии (будучи дочерью финской крестьянки, она отлично знала эту страну). Звали ее Александрой Михайловной.

Молодые женщины вместе с ребятами выстроились в шеренгу перед Лесгафтом. Они приготовились петь хоровую песенку под фортепьянный аккомпанемент. За рояль сел все тот же «мастер на все руки» Михаил Михайлович. Вот слова этой веселой песенки:

Кто, царской милостью побрезгав,
Клянет царя и короля?
То, с нами изгнанный, наш Лесгафт
Штурмует снежные поля.

Он териокским финским стилем
На лыжной вылазке бежит;
Холмы крутые с ним осилим
И внедрим лыжи в новый быт!

Спешите в школу, наши дети,
Быстрее, шибче всех на свете!
В науку, школьник, путь направь —
Зимой на лыжах, летом вплавь!

Эта песенка — конечно, уже без фортепьянного аккомпанемента — повторялась до весны того же, 1902, года на веселых лыжных вылазках. Вообще игры и развлечения териокских лесгафтят часто оживлялись музыкой, пением, разными выдумками юных затейников. Был погожий зимний день, когда они соорудили своеобразную «санную дорогу». По линии, размеченной флажками, отправлялись ребячьи «санные поезда». Не обошлось и без дорожной песенки:

Дорога санных поездов
Идет по скатерти снегов.
Отходит поезд по звонку
И по свистку, и по гудку.
Куда же мчится наш экспресс
И через луг, и через лес?
Везет он высланных ребят,
Детей народа, лесгафтят!

Однажды — это было после обильных предвесенних снегопадов, — по магистрали Териок, которая носила русское название «Большая дорога», проехала весьма своеобразная упряжка: две лошаденки тащили по снегу большущий треугольник, сколоченный из досок. Упряжка прикреплялась к катетам, а снег счищался гипотенузой. Заглядевшись на эту упряжку, был довольно основательно подбит сшибленный с ног юный лыжник, шествовавший по дороге со своими компаньонами под водительством дедушки Лесгафта. Нужно ли упоминать, что пострадавшему (он пишет ныне эти строки) была оказана немедленная помощь!

Во время другой лыжной вылазки Петр Францевич остановил своих ретивых лесгафтят у стрелкового тира на краю Большой дороги. По просьбе Лесгафта хозяин тира выдал на руки ребятам несколько «духовых» ружей, предназначенных для стрельбы по эффектным мишеням. На сей раз пневматические ружья были направлены на особенную цель: ребятам предложили попадать без промаха... в портрет Наполеона Бонапарта, скрестившего руки на груди, как бы в ожидании восторженных оваций... После метких детских выстрелов юным снайперам была рассказана легенда о Вильгельме Телле.

Весной 1902 г. пускались в ход и «велопоезда». Они не ограничивались Териоками, но доезжали порой и до репинской Куоккалы, до знаменитой усадьбы «Пенаты» — резиденции великого художника.

Вот запомнившаяся наизусть «Песенка юных самокатчиков».

Несется скорый велопоезд
По териокскому пути...
Кто к нам прицепится за пояс,
Тот, как на крылышках, лети!
Мы в гости к Репину в «Пенаты»
С весенней вестью долетим.
Вперед, ребята-лесгафтята!
Довольно стужи лютых зим!

В конце мая 1902 г. Лесгафт покинул Териоки, но оставшиеся здесь лесгафтята не забывали дедушки, который подарил им волшебную книгу своих игр и здоровых развлечений.

А что же стало с самими Териоками? После Великой Отечественной войны эта дачная местность превратилась в благоустроенный курорт со школами-дворцами для детей — в Зеленогорск.

ПРИМЕЧАНИЯ
¹. Дача Богомолова обозначена №73 на карте Териок 1902 года и внесена в список дачевладельцев, прилагавшийся к этой карте.
². Прасковья Францевна - это П. Ф. Куделли.
³. Филиппов Леонид Михайлович (1894 —1973), старший сын М. М. Филиппова.

КОММЕНТАРИЙ
При всей тенденциозности статьи, характерной для времени публикации, в ней можно найти крайне интересные подробности: действие разворачивается на даче Богомолова (не сохранилась), упоминаются различные фамилии. В Териоках жили, помимо Лесгафта, Коллонтай и сам Михаил Михайлович Филиппов. Последний был весьма примечательной личностью - свои эксперименты, как пишут, он начал именно в Териоках, куда был выслан, а его загадочная смерть в 1903 году до сих пор будоражит умы журналистов. Похоронен он на Литераторских мостках.

Другие материалы нашего сайта по теме:
- П. Ф. Лесгафт на Карельском перешейке

Последние комментарии: